taanu.diary.ru/p194417454.htm часть первая
часть вторая. Кагабычно: длинно, цитаты, спойлерыИ вот он появился в мире - этот новый человек. Ребенок. Кто-нибудь рад ему? Кто-нибудь хотя бы доволен его появлением? Кому-нибудь хорошо, приятно от того, что он - есть? Нет. Никому. Абсолютно никому. По сути он - нежеланный ребенок. Ребенок-обуза. Ребенок-проблема. Ребенок - причина кучи бед. Ребенок, привлекающий к себе внимание, но внимание это совсем не позитивное, оно другого рода. Ребенок, которому не предусмотрено место в этом мире.
Как где-то говорил Шут, что Фитца вообще не должно было быть. Но он есть. И это не радость. Это проблема.
По сути его и как ребенка-то не слишком воспринимают. Зверек. Щенок.
– Ты намокший маленький щенок, – проворчал он беззлобно
– Вот, Баррич, – сказал Джасон как о чем-то само собой разумеющемся, – вот этот вот щенок для тебя, ... Что это? – спросил он
Баррич в эти дни все время был рядом, заботясь обо мне так же, как о животных Чивэла, – я был накормлен, напоен и выгулян,– хотя обычно в качестве прогулки я рысью бегал за ним, пока он делал свою работу.
он с сомнением посмотрел на меня. ... приветливо сказал он тем же тоном, каким только что уговаривал щенят выйти на свет, чтобы Баррич смог их рассмотреть. Я облегченно кивнул, потому что он ждал от меня не больше, чем от своих щенят, и пошел за ним.
Он замолчал, внезапно смутившись. Потому ли, что говорил о моем отце, или потому, что обращался к щенку и шестилетке как к разумным созданиям, – я не знаю.
Фитц и сам, видимо, не совсем четко понимает, где он - среди людей или среди собак. Он, похоже, просто не задумывается о необходимости причислять себя к людям. Для него "мы" - это он и Ноузи. Причем, не только Фитц воспринимает себя практически единым с щенком существом, но и в речи окружающих это тоже проскальзывает.
Тем не менее мы далеко обошли внутреннее здание, потому что человеческого общества на сегодня нам вполне хватило.
Если мы не ели на кухне, то боролись во дворе или на соломе в стойле.
из-за вас сегодня лгал моему королю. Впервые в своей жизни
Давайте, стойте здесь, – он подкрепил свою команду решительным взмахом руки
Удивительный момент. Возможно, это косяки перевода, однако в том варианте, который читала я, всё же находится один человек, который воспринимает Фитца именно как маленького мальчика, и возмущается тому, что с ним обращаются как с животным. И это человек - Регал.
Вообще очень неожиданно звучит описание воспоминаний Фитца о его первой встрече с Регалом:
Еще одно помню я о том времени, хотя и не очень отчетливо. Скорее, это теплое, слабо окрашенное воспоминание, похожее на старый гобелен, если смотреть на него в полумраке. Как-то я проснулся, разбуженный вертевшейся собакой и желтым светом фонаря, который кто-то держал надо мной. Два человека стояли, согнувшись, рядом, но за их спинами виднелся Баррич, и я не испугался.
– Ты его разбудил, – предупредил один из них. Это был принц Верити, человек из теплой комнаты моего первого вечера.
- Да? Он снова заснет, как только мы уйдем. Будь он проклят, у него действительно отцовские глаза. Клянусь, я узнал бы в нем кровь, где бы ни увидел. Никто в этом не усомнится. Разве у вас с Барричем ума не больше, чем у блох? Незаконнорожденный он или нет, но не держать же ребенка в стойле под ногами у животных? Неужели вам больше некуда было его деть?
...Мягкий говор мог бы сравниться с перевитой золотой цепью, тогда как речь Верити состояла из прямых металлических звеньев.
Я так понимаю, что Регалу на тот момент даже меньше 20 лет. Интересен и дальнейший разговор с точки зрения понимания его как персонажа.
– Так отец хочет, чтобы мы забрали его в замок? – вопрос исходил от Верити.
– Отец хочет. Моя мать – нет.
...– Моя мать, королева, вовсе не в восторге от всего этого. Она долго уговаривала короля, но ничего не добилась. Мать и я считаем, что этого мальчика нужно... устранить. Это будет разумным. Путаницы по линии наследования и так хватает.
...Что, если Пейшенс никогда не родит от Чивэла законного наследника? Что, если он решит признать этого... ребенка? Тогда могут начаться раздоры среди знати. Зачем искушать судьбу? Это мнение мое и моей матери.
Первая цитата показывает то, как думает сам Регал, его личные мысли и взгляд. Вторая доходчиво иллюстрирует, каким образом и откуда появляются и укореняются в его голове совсем иные мысли.
Впрочем, это было очередное лирическое отступление.
Вернёмся к Фитцу.
По сути, в окружении Фитца нет людей, которым он был бы хотя бы симпатичен. Минимальная забота, которую проявляют к маленькому мальчику - откровенно им, этим, взрослым, навязана в качестве неприятной обязанности.
К слову, Барричу на тот момент, как я понимаю, максимум 30 лет.
– Побудешь здесь, – сказал он наконец, – по крайней мере первое время. Будь я проклят, если знаю, что еще с тобой делать.
этот ваш парнишка – уж с ним что делать, я не знаю.
он, казалось, меня заметил. Лицо его стало раздраженным, и он выглядел невероятно усталым.
Интересный момент - в первые дни после появления Фитца, в разговорах Баррич упоминает Пейшенс едва ли не чаще, чем Чивэла. Что не удивительно - ведь их любовная история случилась всего за несколько лет до этого. Баррича сильно заботит вопрос, как Пейшенс, которая сама никак не может родить, переживет появление бастарда.
Лицо Баррича потемнело, и тень эту не мог рассеять желтый свет фонаря.
– Разве слово моего господина ничего не значит в этом деле? – отважился возразить солдат. – Если он захочет уладить дела с семьей мальчика и отправить его назад, неужели ему не будет предоставлена свобода действий во имя спокойствия моей госпожи Пейшенс?
Вообще откровенно говоря у Баррича нет ни одной причины радоваться появлению Фитца и испытывать к нему хотя бы малейшую симпатию. Беспокойство за Пейшенс, отречение Чивэла, невозможность последовать за ним, да ещё и необходимость заботиться о бастарде, ставшем причиной всего этого.
Оглядываясь назад, я думаю, что он был так же одинок, как и я. Чивэл не позволил Барричу последовать за ним в изгнание. Вместо этого он должен был заботиться о безымянном бастарде и обнаружил у этого незаконнорожденного склонность к тому, что сам считал извращением. И после того как его нога зажила, он понял, что никогда не сможет ездить верхом, охотиться и даже ходить так, как прежде. Все это, очевидно, было тяжелым испытанием для такого человека, как Баррич. Я никогда не слышал, чтобы он жаловался кому-нибудь, но, вспоминая то время, не могу вообразить, кому он мог бы жаловаться.
Пожалуй, жизнь Баррича изменилась не сильно менее радикально, чем жизнь самого Фитца.
Что же касается других окружающих Фитца людей - детей и взрослых, слуг и господ - то и среди них ему нет места.
Мужчины приходили и уходили, ели, пили и рассматривали меня с нескрываемым любопытством, которое я вскоре научился не замечать. .... От моего присутствия некоторым из них было как-то не по себе. Я уже привык к гулу голосов, поднимавшемуся, как только я покидал кухню.
В крепости были другие дети, многие из них примерно моего возраста. Некоторые даже были моими родственниками – троюродными или седьмая вода на киселе. Тем не менее никакой настоящей связи ни с одним из них у меня не было. Младшие были под присмотром своих матерей или нянек, у старших всегда находились свои неотложные дела. Большинство из них не были жестоки ко мне – просто я был вне их круга.
Таким образом, я и был и не был членом сообщества замка. Некоторых я избегал, за некоторыми наблюдал, некоторым подчинялся – но ни с кем я не чувствовал близости.
– Эй! Ну а звать-то тебя как? – И, повернувшись, он с чувством обратился к публике: – Я слышал, его и звать-то никак. Никакого королевского имечка, чтобы делать его характер, и даже никакого другого, чтобы ругаться на него, – сообщил он. – Чего, правда это, парень? Имя-то у тебя есть?
Толпа зевак росла. У некоторых в глазах была жалость, но никто не вмешивался.
Полагаю, Чивэл должен был встретить нас где-то по пути, чтобы посмотреть на бастарда, которого он породил, и осудить себя.
Очень однозначно все это описывает сам Фитц Чивэл:
По правде говоря, я был его единственной неудачей в тот год – зато величайшей неудачей. .... Итак, я прибыл в Баккип – одинокий ребенок, незаконный сын человека, которого никогда не знал. .... Если бы я только родился, был обнаружен и сразу сгинул без следа, это все равно бы оставило в истории Шести Герцогств неизгладимый след. Я вырос без отца и матери при дворе, где меня считали причиной всех бед. И я действительно стал причиной всех бед.
Это очень, очень тяжелая ноша для маленького мальчика - ощущать себя "причиной всех бед". Не просто тяжелая, а скорее даже непосильная.
(ещё одно лирическое отступление. Не могу не поделиться тем описанием, которое даёт Фитц поместью Ивовый Лес. В свете финала Судьбу Шута оно выглядит воистину феерично:
К тому времени, когда мы прибыли, он и леди Пейшенс уже покинули двор и отправились править Ивовым Лесом. Я был там. Это название не имеет никакого отношения к тому, что там находится на самом деле. Это теплая долина, гнездящаяся у подножия холмов, расположенная на тихой реке. Там надо выращивать виноград, зерно и толстощеких детишек. Это тихое владение было очень далеко от границ, придворных интриг и всего, что до того было жизнью Чивэла. Его растительная жизнь была мягким и вежливым изгнанием для человека, который должен был стать королем. Бархатная удавка для воина и блестящего дипломата.)
И на всём этом фоне у нового человека, Фитца Чивэла, появляется по сути первая в его жизни привязанность, первое близкое ему существо - щенок Ноузи.
Конечно же, я помню щенка, Ноузи. Шерсть его была рыжей, гладкой, короткой и немного щетинистой, она колола меня через одежду, когда по ночам мы устраивались на одной попоне. Глаза у него были зелеными, как медная руда, нос цвета жареной печенки, а пасть и язык были пестрыми – в розовых и черных пятнах. Если мы не ели на кухне, то боролись во дворе или на соломе в стойле.
Однако и это, самое близкое, единственное дорогое существо у него вскоре отнимают.
Как мы узнаем потом - у Баррича своя история, свои причины и своя правда. Как мы узнаем потом, люди древней крови и сами категорически не приветствуют связь с животным в столь раннем возрасте. Как мы узнаем потом, всё это даже вполне обоснованно. Как мы узнаем потом, Баррич не убивал Ноузи, а, как я понимаю, просто грубо и резко разорвал их с Фитцем связь, а щенка продал/подарил.
Но всё это наше "потом" - не имеет никакого значения для того Фитца Чивэла, мальчика лет 6-7. Ничего из этого "потом" для него, мальчика, просто не существует.
И снова контраст.
Помните, как внимательно отнеслась к Дьютифулу лекарка древней крови, когда погибла его кошка?
Целительница позволила принцу обнимать кошку до захода солнца.
Для маленького тела уже приготовили небольшой курган. Все люди Диркина собрались, чтобы проводить отважного зверя. В их глазах печаль мешалась с уважением.
Дьютифул не мог говорить, и короткую речь произнесла целительница.
Я не знаю, что она дала ему выпить, но вскоре рыдания мальчика стихли, и он погрузился в тяжелый сон.
– Маленькая смерть, – сообщила целительница, чем изрядно напугала меня. – Я дала ему собственную маленькую смерть, время опустошения. Ты же знаешь – он умер, когда сердце кошки перестало биться. И ему необходимо немного побыть мертвым. Не пытайся лишить мальчика его последнего права.
В течение следующего дня и ночи целительница поддерживала забытье принца Дьютифула.
– И пусть подойдет волк. Теперь, когда я позаботилась о мальчике, пришла ваша очередь. Его горе требовало исцеления более неотложно, чем увечья телесные.
(Волк. В прямом смысле умирающий от ран старый волк. Но в понимании целительницы масштаб горя ещё невзрослого человека от потери своего зверя - выше даже этого)
Но при этом со взрослым человеком, у которого произошла потеря, видимо, принято вести себя совсем иначе:
Никто не предложил мне утешения, да и обращались ко мне редко. ... Не думаю, что дело в их жестокости. Я был не только отступником, но и взрослым человеком, и они считали, что я должен сам справиться с горем.
В тот момент Дьютифулу было 14-15 лет.
Фитцу, когда Баррич отнял у него Ноузи, было лет 6-7.
Я чувствовал Ноузи все слабее, по мере того как его уносили все дальше и дальше, оставляя мне взамен отчаянное одиночество. Я хныкал, потом взвыл, царапаясь в дверь и пытаясь вернуть свой контакт с другом. Потом была внезапная вспышка красной боли, и Ноузи исчез. Все его собачьи чувства полностью покинули меня, я кричал и плакал, как делал бы на моем месте всякий другой шестилетка, и бессильно колотил по деревянным доскам. .... Он втащил меня обратно в комнату, захлопнул дверь и снова запер ее. Я без слов бросился на дверь, слезы подступали к горлу.
...он добавил, почти ласково – Перестань думать о нем. Тогда будет не так больно.
Но я не мог перестать. Я слышал по голосу Баррича, что на самом деле он и не ждет этого от меня. Он вздохнул и начал потихоньку готовиться ко сну. Он больше не разговаривал со мной, только погасил лампу и устроился на своей постели. И он не спал, и до утра все еще оставались часы, когда он встал, поднял меня с пола и положил на теплое место, которое его тело нагрело в одеялах. Он снова ушел и некоторое время не возвращался. Что же до меня, то я смертельно тосковал, и лихорадка трепала меня много дней.
Я оглядываюсь назад и удивляюсь. Разлученный со своей матерью, брошенный в новый город и в чужую страну, оставленный моим отцом на попечение этого человека и лишенный моего четвероногого друга, я тем не менее в один прекрасный день встал с постели и вернулся к жизни маленького мальчика.
Очень острый, очень говорящий контраст, правда?
Мне так не хватало Ноузи, как будто Баррич отрезал кусочек моего собственного тела. Но больше мы об этом никогда не говорили.
При этом хочу отметить, что Баррич очень хорошо знал, что исптывает Фитц при потере Ноузи. Однако у него были личные причины действительно верить в это:
Я позабочусь о том, чтобы его сын вырос человеком, а не волком. Я сделаю так, даже если это убьет нас обоих
я лучше потеряю собаку, чем человека.
Впрочем, все это тоже не имеет особого значения для ТОГО Фитца.
Какой же становится дальше его жизнь?
Потом Баррич принял меры, чтобы у меня не было никаких шансов привязаться к какому-нибудь животному. ... Я знаю, что он желал мне добра. Но я чувствовал себя не под защитой, а в заключении. Баррич был надзирателем, который следил за моей изоляцией с фанатичным упорством. Невероятное одиночество было посеяно именно тогда и пустило во мне глубокие корни.
После этого я становился тенью Баррича. Он редко выпускал меня из виду. Я, как собака, ходил за ним по пятам, наблюдая за его работой и по возможности помогая ему в разных мелочах. Вечером был ужин, когда я сидел рядом с ним на скамейке и ел, а Баррич пристально следил за моими манерами. Потом мы поднимались наверх, в его комнату. Там я проводил остаток вечера, молча глядя в огонь, пока он пил, или в ожидании его возвращения. Если он не пил, то работал – чинил или мастерил сбруи, смешивал мази, составлял снадобья для лошадей. Он работал, и я научился наблюдать за ним, хотя, насколько я помню, мы произносили не много слов. Теперь странно думать, что таким образом прошли два года – и большая часть третьего.
Потому что с тех пор, как исчез Ноузи, я верил, что Баррич мог так же легко распорядиться моей жизнью. Фитц может быть уничтожен так же просто, как и щенок.
И вот на фоне всего глубочайшего, абсолютнейшего одиночества, ещё гораздо более противоестественного для ребенка, нежели для взрослого, на фоне всей этой ненужности, неприкаянности, безымянности, на фоне ощушения себя причиной всех бед, помехой, обузой, на фоне целого ряда жестоких, болезненных и в прямом смысле шокирующих потерь происходит ещё одно очень значимое в жизни Фитца Чивэла событие: он попадает в город и знакомится с компанией ребят, "нищих сорванцов", как описывает он их уже во взрослом возрасте.
И момент этот становится не менее судьбоносным, чем, к примеру, встреча с королёт Шрюдом.
Эта встреча дает ему .. жизнь. Не более и не менее. Почти нормальную жизнь маленького мальчика.
И если бы кто-нибудь сказал мне, что я провел день в стае нищих сорванцов, которым запрещен вход в крепость из-за того, что они нечисты на руку, я был бы потрясен. В то время я знал только, что это был неожиданно прекрасный день, полный мест, куда можно было пойти, и вещей, которые можно было сделать.
Меня не спрашивали об имени и называли просто Новичком.
Остальные ребята теперь принимали его как часть меня. Я не думаю, что им когда-нибудь приходило в голову удивляться единству наших сознаний. Мы были Новичок-И-Ноузи
Я многому научился: покупать рыбу, чинить сети, строить лодки и бездельничать. Кроме того, я еще больше узнал о человеческой натуре. .... И все это время Ноузи был со мной
Мы считали себя достаточно ловкими и смелыми даже для того, чтобы сбивать цены старшим мальчикам, которые просили целых два пенса за выполнение одного поручения. Не думаю, что еще когда-нибудь был таким храбрым. Закрыв глаза, я чувствую запах этих прекрасных дней.
По сути - эти прогулки в компании детей-беспризорников - действительно САМОЕ ПРЕКРАСНОЕ, что было в детстве Фитца Чивэла. Да и не в дестве я смогу припомнить не так много эпизодов, которые могли бы конкурировать с этим.
Это было место, где с ним - говорят. Это было место, где у него есть имя. Это было место, где его принимают таким, какой он есть, не удивляясь и не испытывая никаких предубеждений. Это была жизнь, «полная мест, куда можно было пойти, и вещей, которые можно было сделать». Это было время, когда он был "наиболее храбрым" в своей жизни.
Это место, по сути, стало местом его души.
То единственное место, где он действительно жил. Просто жил. И то единственное время.
И - очень хочу отметить - это было место, где его никто никогда не предал.
Мы прекрасно понимаем, что ничего необычного в том, как дети приняли Фитца-Новичка не было. Там вообще не было по сути ничего не-обычного. Очень обычные игры очень обычных детей в очень обычном месте. Очень обычные отношения. Очень обычные шалости.
Мы прекрасно понимаем, что никто не испытывал к Фитцу_новичку какой-то повышенной, не-обычной симпатии. Я почти готова утверждать, что никто в той компании не сделал для него ничего не-обычного, особенного (а вот он им, кстати, иногда делал, но об этом отдельно).
Но вопрос не в нашем понимании. Вопрос в том, ЧТО значило для Фитца в свете вышеописанной его жизни вот это - самое обычное, самое простое.
Очень, очень и очень много оно для него значило. Я ещё раз повторюсь - местом его души оно стало. Самым ярким, самым светлым, самым теплым воспоминанием, не омраченным ни острой болью, ни жестким финалом, ни предательством. Местом, а точнее состоянием, озаглавленном "это - счастье". И принятым за эталон.
Я много читала мнений про фальшивость чувств Фитца к Молли. Про "зачем она ему". И всё такое прочее.
А оно вот всё оттуда, из детства.
И нет в его чувствах, в его отношении совершенно никакой фальши. Есть только подмена понятий. В его случае - совершенно обоснованная подмена, как, надеюсь, мне удалось доказать. Что, однако, не делает её не-подменой. :о)
Фитцу всего лет 7. А почти все основы его дальнейших чувств и реакций уже заложены.И дальше они будут ещё нередко подкрепляться и утверждаться.
Но об этом в следующий раз.
..и, кстати, на этот момент Шут ещё ни разу не появился ни в повествовании, ни в жизни Фитца..
часть вторая. Кагабычно: длинно, цитаты, спойлерыИ вот он появился в мире - этот новый человек. Ребенок. Кто-нибудь рад ему? Кто-нибудь хотя бы доволен его появлением? Кому-нибудь хорошо, приятно от того, что он - есть? Нет. Никому. Абсолютно никому. По сути он - нежеланный ребенок. Ребенок-обуза. Ребенок-проблема. Ребенок - причина кучи бед. Ребенок, привлекающий к себе внимание, но внимание это совсем не позитивное, оно другого рода. Ребенок, которому не предусмотрено место в этом мире.
Как где-то говорил Шут, что Фитца вообще не должно было быть. Но он есть. И это не радость. Это проблема.
По сути его и как ребенка-то не слишком воспринимают. Зверек. Щенок.
– Ты намокший маленький щенок, – проворчал он беззлобно
– Вот, Баррич, – сказал Джасон как о чем-то само собой разумеющемся, – вот этот вот щенок для тебя, ... Что это? – спросил он
Баррич в эти дни все время был рядом, заботясь обо мне так же, как о животных Чивэла, – я был накормлен, напоен и выгулян,– хотя обычно в качестве прогулки я рысью бегал за ним, пока он делал свою работу.
он с сомнением посмотрел на меня. ... приветливо сказал он тем же тоном, каким только что уговаривал щенят выйти на свет, чтобы Баррич смог их рассмотреть. Я облегченно кивнул, потому что он ждал от меня не больше, чем от своих щенят, и пошел за ним.
Он замолчал, внезапно смутившись. Потому ли, что говорил о моем отце, или потому, что обращался к щенку и шестилетке как к разумным созданиям, – я не знаю.
Фитц и сам, видимо, не совсем четко понимает, где он - среди людей или среди собак. Он, похоже, просто не задумывается о необходимости причислять себя к людям. Для него "мы" - это он и Ноузи. Причем, не только Фитц воспринимает себя практически единым с щенком существом, но и в речи окружающих это тоже проскальзывает.
Тем не менее мы далеко обошли внутреннее здание, потому что человеческого общества на сегодня нам вполне хватило.
Если мы не ели на кухне, то боролись во дворе или на соломе в стойле.
из-за вас сегодня лгал моему королю. Впервые в своей жизни
Давайте, стойте здесь, – он подкрепил свою команду решительным взмахом руки
Удивительный момент. Возможно, это косяки перевода, однако в том варианте, который читала я, всё же находится один человек, который воспринимает Фитца именно как маленького мальчика, и возмущается тому, что с ним обращаются как с животным. И это человек - Регал.
Вообще очень неожиданно звучит описание воспоминаний Фитца о его первой встрече с Регалом:
Еще одно помню я о том времени, хотя и не очень отчетливо. Скорее, это теплое, слабо окрашенное воспоминание, похожее на старый гобелен, если смотреть на него в полумраке. Как-то я проснулся, разбуженный вертевшейся собакой и желтым светом фонаря, который кто-то держал надо мной. Два человека стояли, согнувшись, рядом, но за их спинами виднелся Баррич, и я не испугался.
– Ты его разбудил, – предупредил один из них. Это был принц Верити, человек из теплой комнаты моего первого вечера.
- Да? Он снова заснет, как только мы уйдем. Будь он проклят, у него действительно отцовские глаза. Клянусь, я узнал бы в нем кровь, где бы ни увидел. Никто в этом не усомнится. Разве у вас с Барричем ума не больше, чем у блох? Незаконнорожденный он или нет, но не держать же ребенка в стойле под ногами у животных? Неужели вам больше некуда было его деть?
...Мягкий говор мог бы сравниться с перевитой золотой цепью, тогда как речь Верити состояла из прямых металлических звеньев.
Я так понимаю, что Регалу на тот момент даже меньше 20 лет. Интересен и дальнейший разговор с точки зрения понимания его как персонажа.
– Так отец хочет, чтобы мы забрали его в замок? – вопрос исходил от Верити.
– Отец хочет. Моя мать – нет.
...– Моя мать, королева, вовсе не в восторге от всего этого. Она долго уговаривала короля, но ничего не добилась. Мать и я считаем, что этого мальчика нужно... устранить. Это будет разумным. Путаницы по линии наследования и так хватает.
...Что, если Пейшенс никогда не родит от Чивэла законного наследника? Что, если он решит признать этого... ребенка? Тогда могут начаться раздоры среди знати. Зачем искушать судьбу? Это мнение мое и моей матери.
Первая цитата показывает то, как думает сам Регал, его личные мысли и взгляд. Вторая доходчиво иллюстрирует, каким образом и откуда появляются и укореняются в его голове совсем иные мысли.
Впрочем, это было очередное лирическое отступление.
Вернёмся к Фитцу.
По сути, в окружении Фитца нет людей, которым он был бы хотя бы симпатичен. Минимальная забота, которую проявляют к маленькому мальчику - откровенно им, этим, взрослым, навязана в качестве неприятной обязанности.
К слову, Барричу на тот момент, как я понимаю, максимум 30 лет.
– Побудешь здесь, – сказал он наконец, – по крайней мере первое время. Будь я проклят, если знаю, что еще с тобой делать.
этот ваш парнишка – уж с ним что делать, я не знаю.
он, казалось, меня заметил. Лицо его стало раздраженным, и он выглядел невероятно усталым.
Интересный момент - в первые дни после появления Фитца, в разговорах Баррич упоминает Пейшенс едва ли не чаще, чем Чивэла. Что не удивительно - ведь их любовная история случилась всего за несколько лет до этого. Баррича сильно заботит вопрос, как Пейшенс, которая сама никак не может родить, переживет появление бастарда.
Лицо Баррича потемнело, и тень эту не мог рассеять желтый свет фонаря.
– Разве слово моего господина ничего не значит в этом деле? – отважился возразить солдат. – Если он захочет уладить дела с семьей мальчика и отправить его назад, неужели ему не будет предоставлена свобода действий во имя спокойствия моей госпожи Пейшенс?
Вообще откровенно говоря у Баррича нет ни одной причины радоваться появлению Фитца и испытывать к нему хотя бы малейшую симпатию. Беспокойство за Пейшенс, отречение Чивэла, невозможность последовать за ним, да ещё и необходимость заботиться о бастарде, ставшем причиной всего этого.
Оглядываясь назад, я думаю, что он был так же одинок, как и я. Чивэл не позволил Барричу последовать за ним в изгнание. Вместо этого он должен был заботиться о безымянном бастарде и обнаружил у этого незаконнорожденного склонность к тому, что сам считал извращением. И после того как его нога зажила, он понял, что никогда не сможет ездить верхом, охотиться и даже ходить так, как прежде. Все это, очевидно, было тяжелым испытанием для такого человека, как Баррич. Я никогда не слышал, чтобы он жаловался кому-нибудь, но, вспоминая то время, не могу вообразить, кому он мог бы жаловаться.
Пожалуй, жизнь Баррича изменилась не сильно менее радикально, чем жизнь самого Фитца.
Что же касается других окружающих Фитца людей - детей и взрослых, слуг и господ - то и среди них ему нет места.
Мужчины приходили и уходили, ели, пили и рассматривали меня с нескрываемым любопытством, которое я вскоре научился не замечать. .... От моего присутствия некоторым из них было как-то не по себе. Я уже привык к гулу голосов, поднимавшемуся, как только я покидал кухню.
В крепости были другие дети, многие из них примерно моего возраста. Некоторые даже были моими родственниками – троюродными или седьмая вода на киселе. Тем не менее никакой настоящей связи ни с одним из них у меня не было. Младшие были под присмотром своих матерей или нянек, у старших всегда находились свои неотложные дела. Большинство из них не были жестоки ко мне – просто я был вне их круга.
Таким образом, я и был и не был членом сообщества замка. Некоторых я избегал, за некоторыми наблюдал, некоторым подчинялся – но ни с кем я не чувствовал близости.
– Эй! Ну а звать-то тебя как? – И, повернувшись, он с чувством обратился к публике: – Я слышал, его и звать-то никак. Никакого королевского имечка, чтобы делать его характер, и даже никакого другого, чтобы ругаться на него, – сообщил он. – Чего, правда это, парень? Имя-то у тебя есть?
Толпа зевак росла. У некоторых в глазах была жалость, но никто не вмешивался.
Полагаю, Чивэл должен был встретить нас где-то по пути, чтобы посмотреть на бастарда, которого он породил, и осудить себя.
Очень однозначно все это описывает сам Фитц Чивэл:
По правде говоря, я был его единственной неудачей в тот год – зато величайшей неудачей. .... Итак, я прибыл в Баккип – одинокий ребенок, незаконный сын человека, которого никогда не знал. .... Если бы я только родился, был обнаружен и сразу сгинул без следа, это все равно бы оставило в истории Шести Герцогств неизгладимый след. Я вырос без отца и матери при дворе, где меня считали причиной всех бед. И я действительно стал причиной всех бед.
Это очень, очень тяжелая ноша для маленького мальчика - ощущать себя "причиной всех бед". Не просто тяжелая, а скорее даже непосильная.
(ещё одно лирическое отступление. Не могу не поделиться тем описанием, которое даёт Фитц поместью Ивовый Лес. В свете финала Судьбу Шута оно выглядит воистину феерично:
К тому времени, когда мы прибыли, он и леди Пейшенс уже покинули двор и отправились править Ивовым Лесом. Я был там. Это название не имеет никакого отношения к тому, что там находится на самом деле. Это теплая долина, гнездящаяся у подножия холмов, расположенная на тихой реке. Там надо выращивать виноград, зерно и толстощеких детишек. Это тихое владение было очень далеко от границ, придворных интриг и всего, что до того было жизнью Чивэла. Его растительная жизнь была мягким и вежливым изгнанием для человека, который должен был стать королем. Бархатная удавка для воина и блестящего дипломата.)
И на всём этом фоне у нового человека, Фитца Чивэла, появляется по сути первая в его жизни привязанность, первое близкое ему существо - щенок Ноузи.
Конечно же, я помню щенка, Ноузи. Шерсть его была рыжей, гладкой, короткой и немного щетинистой, она колола меня через одежду, когда по ночам мы устраивались на одной попоне. Глаза у него были зелеными, как медная руда, нос цвета жареной печенки, а пасть и язык были пестрыми – в розовых и черных пятнах. Если мы не ели на кухне, то боролись во дворе или на соломе в стойле.
Однако и это, самое близкое, единственное дорогое существо у него вскоре отнимают.
Как мы узнаем потом - у Баррича своя история, свои причины и своя правда. Как мы узнаем потом, люди древней крови и сами категорически не приветствуют связь с животным в столь раннем возрасте. Как мы узнаем потом, всё это даже вполне обоснованно. Как мы узнаем потом, Баррич не убивал Ноузи, а, как я понимаю, просто грубо и резко разорвал их с Фитцем связь, а щенка продал/подарил.
Но всё это наше "потом" - не имеет никакого значения для того Фитца Чивэла, мальчика лет 6-7. Ничего из этого "потом" для него, мальчика, просто не существует.
И снова контраст.
Помните, как внимательно отнеслась к Дьютифулу лекарка древней крови, когда погибла его кошка?
Целительница позволила принцу обнимать кошку до захода солнца.
Для маленького тела уже приготовили небольшой курган. Все люди Диркина собрались, чтобы проводить отважного зверя. В их глазах печаль мешалась с уважением.
Дьютифул не мог говорить, и короткую речь произнесла целительница.
Я не знаю, что она дала ему выпить, но вскоре рыдания мальчика стихли, и он погрузился в тяжелый сон.
– Маленькая смерть, – сообщила целительница, чем изрядно напугала меня. – Я дала ему собственную маленькую смерть, время опустошения. Ты же знаешь – он умер, когда сердце кошки перестало биться. И ему необходимо немного побыть мертвым. Не пытайся лишить мальчика его последнего права.
В течение следующего дня и ночи целительница поддерживала забытье принца Дьютифула.
– И пусть подойдет волк. Теперь, когда я позаботилась о мальчике, пришла ваша очередь. Его горе требовало исцеления более неотложно, чем увечья телесные.
(Волк. В прямом смысле умирающий от ран старый волк. Но в понимании целительницы масштаб горя ещё невзрослого человека от потери своего зверя - выше даже этого)
Но при этом со взрослым человеком, у которого произошла потеря, видимо, принято вести себя совсем иначе:
Никто не предложил мне утешения, да и обращались ко мне редко. ... Не думаю, что дело в их жестокости. Я был не только отступником, но и взрослым человеком, и они считали, что я должен сам справиться с горем.
В тот момент Дьютифулу было 14-15 лет.
Фитцу, когда Баррич отнял у него Ноузи, было лет 6-7.
Я чувствовал Ноузи все слабее, по мере того как его уносили все дальше и дальше, оставляя мне взамен отчаянное одиночество. Я хныкал, потом взвыл, царапаясь в дверь и пытаясь вернуть свой контакт с другом. Потом была внезапная вспышка красной боли, и Ноузи исчез. Все его собачьи чувства полностью покинули меня, я кричал и плакал, как делал бы на моем месте всякий другой шестилетка, и бессильно колотил по деревянным доскам. .... Он втащил меня обратно в комнату, захлопнул дверь и снова запер ее. Я без слов бросился на дверь, слезы подступали к горлу.
...он добавил, почти ласково – Перестань думать о нем. Тогда будет не так больно.
Но я не мог перестать. Я слышал по голосу Баррича, что на самом деле он и не ждет этого от меня. Он вздохнул и начал потихоньку готовиться ко сну. Он больше не разговаривал со мной, только погасил лампу и устроился на своей постели. И он не спал, и до утра все еще оставались часы, когда он встал, поднял меня с пола и положил на теплое место, которое его тело нагрело в одеялах. Он снова ушел и некоторое время не возвращался. Что же до меня, то я смертельно тосковал, и лихорадка трепала меня много дней.
Я оглядываюсь назад и удивляюсь. Разлученный со своей матерью, брошенный в новый город и в чужую страну, оставленный моим отцом на попечение этого человека и лишенный моего четвероногого друга, я тем не менее в один прекрасный день встал с постели и вернулся к жизни маленького мальчика.
Очень острый, очень говорящий контраст, правда?
Мне так не хватало Ноузи, как будто Баррич отрезал кусочек моего собственного тела. Но больше мы об этом никогда не говорили.
При этом хочу отметить, что Баррич очень хорошо знал, что исптывает Фитц при потере Ноузи. Однако у него были личные причины действительно верить в это:
Я позабочусь о том, чтобы его сын вырос человеком, а не волком. Я сделаю так, даже если это убьет нас обоих
я лучше потеряю собаку, чем человека.
Впрочем, все это тоже не имеет особого значения для ТОГО Фитца.
Какой же становится дальше его жизнь?
Потом Баррич принял меры, чтобы у меня не было никаких шансов привязаться к какому-нибудь животному. ... Я знаю, что он желал мне добра. Но я чувствовал себя не под защитой, а в заключении. Баррич был надзирателем, который следил за моей изоляцией с фанатичным упорством. Невероятное одиночество было посеяно именно тогда и пустило во мне глубокие корни.
После этого я становился тенью Баррича. Он редко выпускал меня из виду. Я, как собака, ходил за ним по пятам, наблюдая за его работой и по возможности помогая ему в разных мелочах. Вечером был ужин, когда я сидел рядом с ним на скамейке и ел, а Баррич пристально следил за моими манерами. Потом мы поднимались наверх, в его комнату. Там я проводил остаток вечера, молча глядя в огонь, пока он пил, или в ожидании его возвращения. Если он не пил, то работал – чинил или мастерил сбруи, смешивал мази, составлял снадобья для лошадей. Он работал, и я научился наблюдать за ним, хотя, насколько я помню, мы произносили не много слов. Теперь странно думать, что таким образом прошли два года – и большая часть третьего.
Потому что с тех пор, как исчез Ноузи, я верил, что Баррич мог так же легко распорядиться моей жизнью. Фитц может быть уничтожен так же просто, как и щенок.
И вот на фоне всего глубочайшего, абсолютнейшего одиночества, ещё гораздо более противоестественного для ребенка, нежели для взрослого, на фоне всей этой ненужности, неприкаянности, безымянности, на фоне ощушения себя причиной всех бед, помехой, обузой, на фоне целого ряда жестоких, болезненных и в прямом смысле шокирующих потерь происходит ещё одно очень значимое в жизни Фитца Чивэла событие: он попадает в город и знакомится с компанией ребят, "нищих сорванцов", как описывает он их уже во взрослом возрасте.
И момент этот становится не менее судьбоносным, чем, к примеру, встреча с королёт Шрюдом.
Эта встреча дает ему .. жизнь. Не более и не менее. Почти нормальную жизнь маленького мальчика.
И если бы кто-нибудь сказал мне, что я провел день в стае нищих сорванцов, которым запрещен вход в крепость из-за того, что они нечисты на руку, я был бы потрясен. В то время я знал только, что это был неожиданно прекрасный день, полный мест, куда можно было пойти, и вещей, которые можно было сделать.
Меня не спрашивали об имени и называли просто Новичком.
Остальные ребята теперь принимали его как часть меня. Я не думаю, что им когда-нибудь приходило в голову удивляться единству наших сознаний. Мы были Новичок-И-Ноузи
Я многому научился: покупать рыбу, чинить сети, строить лодки и бездельничать. Кроме того, я еще больше узнал о человеческой натуре. .... И все это время Ноузи был со мной
Мы считали себя достаточно ловкими и смелыми даже для того, чтобы сбивать цены старшим мальчикам, которые просили целых два пенса за выполнение одного поручения. Не думаю, что еще когда-нибудь был таким храбрым. Закрыв глаза, я чувствую запах этих прекрасных дней.
По сути - эти прогулки в компании детей-беспризорников - действительно САМОЕ ПРЕКРАСНОЕ, что было в детстве Фитца Чивэла. Да и не в дестве я смогу припомнить не так много эпизодов, которые могли бы конкурировать с этим.
Это было место, где с ним - говорят. Это было место, где у него есть имя. Это было место, где его принимают таким, какой он есть, не удивляясь и не испытывая никаких предубеждений. Это была жизнь, «полная мест, куда можно было пойти, и вещей, которые можно было сделать». Это было время, когда он был "наиболее храбрым" в своей жизни.
Это место, по сути, стало местом его души.
То единственное место, где он действительно жил. Просто жил. И то единственное время.
И - очень хочу отметить - это было место, где его никто никогда не предал.
Мы прекрасно понимаем, что ничего необычного в том, как дети приняли Фитца-Новичка не было. Там вообще не было по сути ничего не-обычного. Очень обычные игры очень обычных детей в очень обычном месте. Очень обычные отношения. Очень обычные шалости.
Мы прекрасно понимаем, что никто не испытывал к Фитцу_новичку какой-то повышенной, не-обычной симпатии. Я почти готова утверждать, что никто в той компании не сделал для него ничего не-обычного, особенного (а вот он им, кстати, иногда делал, но об этом отдельно).
Но вопрос не в нашем понимании. Вопрос в том, ЧТО значило для Фитца в свете вышеописанной его жизни вот это - самое обычное, самое простое.
Очень, очень и очень много оно для него значило. Я ещё раз повторюсь - местом его души оно стало. Самым ярким, самым светлым, самым теплым воспоминанием, не омраченным ни острой болью, ни жестким финалом, ни предательством. Местом, а точнее состоянием, озаглавленном "это - счастье". И принятым за эталон.
Я много читала мнений про фальшивость чувств Фитца к Молли. Про "зачем она ему". И всё такое прочее.
А оно вот всё оттуда, из детства.
И нет в его чувствах, в его отношении совершенно никакой фальши. Есть только подмена понятий. В его случае - совершенно обоснованная подмена, как, надеюсь, мне удалось доказать. Что, однако, не делает её не-подменой. :о)
Фитцу всего лет 7. А почти все основы его дальнейших чувств и реакций уже заложены.И дальше они будут ещё нередко подкрепляться и утверждаться.
Но об этом в следующий раз.
..и, кстати, на этот момент Шут ещё ни разу не появился ни в повествовании, ни в жизни Фитца..
@темы: Робин Хобб, размышлизмы, смотрю-читаю
-
-
13.01.2014 в 16:50А ведь "тупость" это единственный недостаток Фитца, на который все постоянно и тыкают. И он же вообще не глупый, он только плохо соображает в человеческих отношениях... А как тут вообще соображать, после такого)
Хм, как-то родители Фитца не выглядят положительными персонажами. Мать дала его увести, а отец даже не захотел увидеть, и вообще все и всех бросил. А ведь с Барричем у них были даже дружеские отношения? Усугубляется это еще и тем, что бросание было бесполезным, все равно же Фитца потом и короновать хотели, и неразберихи он принес кучу)
Его растительная жизнь была мягким и вежливым изгнанием для человека, который должен был стать королем. Бархатная удавка для воина и блестящего дипломата.
Круг замкнулся) Как же у Хобб все по спирали идет то... Вот и читателям, чтобы все понять, надо опять открыть первую книгу =)
..и, кстати, на этот момент Шут ещё ни разу не появился ни в повествовании, ни в жизни Фитца..
А ведь он единственный, кому Фитц доверял...
-
-
13.01.2014 в 19:37Здесь просто не могла промолчать))) Откуда такой вывод, когда у самого Фитца воспоминаний - кот наплакал?
Его дед, судя по всему, был суровым человеком, но нет никакой информацией, что стало для него последней каплей, заставившей отвести внука к отцу-наследнику. Возможно, им правда трудно жилось - Фитц уже в пять лет пас овец, как потом вспомнил, не так и необычно для крестьянских детей, но говорит о том, что жили они бедно. И в семье кормилец был всего один, и судя по всему, дочь была единственным его ребенком, а Фитц - единственным внуком. И он растил его до шести лет - это много, и это очень долго для сдерживания предполагаемой ярости, с которой он "вручал" внука стражнику (а ярость та была больше похожа на то, как человек сам себя пытается убедить, что должен сделать так, а не иначе).
Думаю, что-то произошло - что-то, что напугало его. И не только его, но и Фитца - не зря он не вырывался, не плакал, а покорно шел, когда его уводили из дома - это же детская психология в чистом виде: я сделал что-то плохое, и теперь меня накажут, и я это заслужил. И шок от этого "плохого" и тяжести последовавшего "наказания", думаю, и отшиб у него память о первых годах жизни.
А произошло что-то, скорее всего, связанное с Силой или с Даром (что вероятнее) - что-то настолько обеспокоившее его родных, что дед решил отправить его под защиту, которую обеспечит имя его отца.
Но это все лирика и точка зрения, а если к фактам, то те немногие воспоминания о детстве, которыми поделился Фитц, были безмятежными - в них была женщина с длинными золотыми волосами, пахнущими календулой, она звала его по имени, и он бежал к ней босиком по траве пастбища, - это воспоминание о том, каким и должно быть детство.
И воспоминание о последнем дне, когда Фитц видел мать и деда: рука деда была мозолистой и твердой, но при этом теплой, и в пожатии не чувствовалось угрозы (если цитировать: not unkind as it held mine), а его мать до последнего отчаянно умоляла оставить Фитца с ними, до самых ворот в королевский замок за ними шла, и Фитц помнил, как задрожала державшая его ладонь и как дед схватил ледышку и запустил ею куда-то в темноту. И Фитц не услышал последовавшего бы за этим крика или всхлипа. Поэтому-то я и думаю, что дед точно так же не хотел разлучаться с ним, и бросил камень он уж точно не в свою дочь, а в сторону - как последнее проявление бессильной ярости против собственного решения.
Как бы то ни было, но уж кто-кто, а мать Фитца совершенно точно очень любила.
"Я вырос без отца и матери при дворе, где меня считали причиной всех бед. И я действительно стал причиной всех бед.
Это очень, очень тяжелая ноша для маленького мальчика - ощущать себя "причиной всех бед". Не просто тяжелая, а скорее даже непосильная".
Все бы так, и я бы возразила на это, что в детстве он не ощущал, а будучи взрослым и оглядываясь назад констатировал как факт... Но
"I grew up fatherless and motherless in a court where all recognized me as a catalyst. And a catalyst I became".
"Я рос без отца и матери при дворе, где во мне видели причину грядущих перемен. Я и стал их причиной".
В оригинале используется слово "катализатор" - в следующий раз, когда Фитц о себе так скажет, будет при описании обряда, когда мальчику в 14 лет дается тайное мужское имя. Кто бы ни проводил тот обряд, но Фитца он назвал на древнем языке именно Катализатором, или - что будет использовано потом чаще - Изменяющим.
В тот момент Дьютифулу было 14-15 лет. Фитцу, когда Баррич отнял у него Ноузи, было лет 6-7.
Здесь я могу возразить тем, что Баррич сам мало знал об обычаях людей Дара.
Плюс, цели были разные. Дьютифула никто не стремился отлучить от его Дара, Дьютифул был старше - как раз в том возрасте, когда дают мужское имя и уже считают достаточно взрослым для женитьбы. А Фитцу Баррич как раз хотел внушить страх вновь связывать свое сознание с животным - слишком рано, слишком опасно, слишком под запретом такая магия.
При всем грубоватом и жестком воспитании Баррич Фитца очень любил, и Фитц, обижаясь на одно, не понимая другого (чтобы понять много позже), это прекрасно видел и ощущал. Не зря первое, о чем он подумал при мысли о Барриче, когда воспоминания вернулись: "Он был мне отцом во всем, чем только мог, и другом, когда я вырос настолько, чтобы встать с ним плечом к плечу".
-
-
13.01.2014 в 19:47Да, исходя из вышеописанного Фитц вообще удивительно адекватен и прекрасен.
отец даже не захотел увидеть, и вообще все и всех бросил
С отцом там тоже все совсем не столь однозначно. Это еще одна тема, на которую мне хочется написать :о)
Как же у Хобб все по спирали идет то...
Поэтому и интересно :о)
А ведь он единственный, кому Фитц доверял...
Вот не соглашусь. А Кетриккен? А Верити? А Волк?
-
-
14.01.2014 в 01:00нененененене. Видимо, тут недопонимание. Этот пост - прямое продолжение предыдущего. И фраза про "появляется новый человек" относится совсем не к моменту физического рождения, а к вот этому:
По сути, именно в этот момент, на вот этой вот базе и появляется человек по имени Фитц Чивэл Видящий. Он не помнит и не знает ни любви, на привязанности. В его, Фитца Чивэла, только что возникшем существе нет памяти о таких понятиях. Он абсолютно нов и абсолютно чист.
То, что описываешь ты - это жизнь и реальность мальчика по имени Кеппет. И в основном я совершенно согласна с твоим описанием.
У мальчика по имени Кеппет был дом. Была любящая мать. Были яркие, счастливые моменты. По тому, как он описывает свои ощущения от руки деда, совершенно очевидно, что он не привык испытывать от этого прикосновения ни страх, ни какие-то другие негативные эмоции. Что довольно однозначно дает понять, что и с дедом у него отношения были весьма неплохие.
Но. Всё это жизнь и воспоминания мальчика Кеппета. У мальчика Фитца их не было. Он действительно как будто совсем другой, отдельный, только появившийся человек. и вот он - ненужный, нежеланные, нелюбиый итд. Можно, конечно, сказать, что мать, разумеется, продолжала любить своего сына. И даже ещё о том, что Чивэл, как мы потом понимаем, тоже не был к нему равнодушен. Но по сути эти люди были за границей жизни Фитца. И их приязнь - тоже. В его жизни, в его мире их не было.
Мы действительно не знаем, что же там произошло. Почему именно дед привел и отдал своего внука незнакомым людям. Возможно, на это ещё расскажут :о)
Я практически уверена, что настоящая причина была совсем не в том, что деду было не прокормить одного ребенка. Там явно что-то другое. Но вот насчет проявления Уита - я сильно сомневаюсь. Судя по всему, этот Дар - как раз наследство из семьи матери. Однако не буду утверждать.
Думаю, что-то произошло - что-то, что напугало его. И не только его, но и Фитца - не зря он не вырывался, не плакал, а покорно шел, когда его уводили из дома - это же детская психология в чистом виде: я сделал что-то плохое, и теперь меня накажут, и я это заслужил. И шок от этого "плохого" и тяжести последовавшего "наказания", думаю, и отшиб у него память о первых годах жизни.
Вот тут не согласна. Поведение и самоощущение Фитца на первых страницах абсолютно не вяжется с поведением и самоощущением напуганного или ощущающего себя виноватым ребенка. Он уходит спокойно. Ему любопытно наблюдать за людьми. Он подмечает детали. Он не плачет, даже когда остается один. Там нет реакции горя. Там нет реакции страха, вины, ощущения получаемого наказания, пусть и заслуженного. Совсем нет. Ни вот столечко. И в данном случае я просто настаиваю, что в книге описан ребенок, находящийся в состоянии шока. Шока - именно в медицинском смысле. С соответствующими реакциями и поведением.
я сделал что-то плохое, и теперь меня накажут, и я это заслужил Я бы не сказала, что это детская психология. Эта цепочка как раз не свойственна такому маленькому ребенку, она скорее привнесена из вне, взрослыми же. Именно безнадёжность и неотвратимость наказания, невозможность повлиять на него как раз и могут выразится в итоге "я это заслужил". Особенно когда это касается такого страшного, как разлука со "своим взрослым".
По сути, тут не столь важно, был ли Фитц-Кеппет в чем-то виноват, чувствовал ли он себя виноватым, воспринимал ли наказанием заслуженным или нет, итд. Какой бы там не было предыстории, важен итог: неотвратимая потеря (пусть даже и как наказание) шоковое состояние от масштабов этой потери амнезия здравствуй, новый человек.
(вообще, я сегодня как-то очень тяжело формулирую мысли, но, надеюсь, хоть что-то понятно)
в детстве он не ощущал, а будучи взрослым и оглядываясь назад констатировал как факт..
Ну.. в принципе, поправка даже так принимается. :о) Однако общей картины оно всё равно не изменило бы.
Но
Всё. Я уже скачала оригинал. :о)) Буду осваивать. На переводчиков положиться нельзя :о)
Здесь я могу возразить тем, что Баррич сам мало знал об обычаях людей Дара.
Плюс, цели были разные. Дьютифула никто не стремился отлучить от его Дара, Дьютифул был старше - как раз в том возрасте, когда дают мужское имя и уже считают достаточно взрослым для женитьбы. А Фитцу Баррич как раз хотел внушить страх вновь связывать свое сознание с животным - слишком рано, слишком опасно, слишком под запретом такая магия.
Да я, вроде, и писала о том, что у Баррича были и вполне весомые причины, и другие цели. И соглашусь, что знаний было меньше.
Но дело-то не в этом. Дело в данном случае вообще не в Барриче. Дело в том, что именно пришлось пережить Фитцу и КАК именно ему пришлось через это пройти. В моих словах нет обвинения Барричу. У него действительно была своя правда. Но даже если принять, что он был в рамках имеющихся условий совершенно прав, это что - отменяет потерю Фитца? Уменьшает лично для него - в тот момент, не потом - её тяжесть? Аналогией с Дьютифулом я собиралась обвинить кого-либо или что-то обесценить. Я лишь хотела показать масштаб того, что пришлось пережить Фитцу. Пережить одному и в крайне юном возрасте. И не как обвинение Барричу, а как один из важных эпизодов, на которых формировалась личность Фитца. Чтобы было видно - что, откуда и почему.
При всем грубоватом и жестком воспитании Баррич Фитца очень любил, и Фитц, обижаясь на одно, не понимая другого (чтобы понять много позже), это прекрасно видел и ощущал. Не зря первое, о чем он подумал при мысли о Барриче, когда воспоминания вернулись: "Он был мне отцом во всем, чем только мог, и другом, когда я вырос настолько, чтобы встать с ним плечом к плечу".
Ты считаешь, Баррич полюбил Фитца прямо вот сразу? Мне совершенно так не кажется.
Да, он совершенно однозначно его полюбил. Потом. И, судя по всему, это "потом" наступило только через несколько лет.
А ещё до того, как Баррич Фитца полюбил - он к нему привык.
А ещё до того, как привык, он с ним, пожалуй, смирился.
А ведь было и "ещё до того".
Да, и потом было много всего. Уже совсем иного. Но я-то пока рассматриваю лишь первые года три новой жизни Фитца Чивэла. И любви Баррича я там не вижу совсем.
Но при этом да, я считаю, что это совершенно справедливое высказывание «Он был мне отцом во всем, чем только мог». Всё, что мог, Баррич действительно сделал. Большего он объективно сделать не мог.
Тем не менее ещё раз акцентирую - это был пост не обвинения (или оправдания) Баррича. Или не Баррича. :о)
Это была попытка собрать в единую картину описание того, среди чего и как жил Фитц первые годы и что наложило существенные отпечатки на формирование его личности.
-
-
14.01.2014 в 22:52О, да)))) предыдущую-то часть я читала, но там ты ничего почти не говорила о том, каким тебе представляется детство Фитца до шести лет, поэтому я допустила, что эту часть ты начала, снова отойдя назад, к рождению Фитца. "Появился в мире" именно на такие мысли настраивает
"Всё это жизнь и воспоминания мальчика Кеппета. У мальчика Фитца их не было. Он действительно как будто совсем другой, отдельный, только появившийся человек"
И да, и нет
Мое мнение тут такое, что не стоит воспринимать все, что описывает Фитц, как объективную данность. Даже если бы рассказ строился по схеме описания от первого лица, когда читатель вместе с героем проживает все жизненные этапы постепенно, повествованию доверять нельзя было бы целиком, но правды было бы больше, а в данном случае это намного-намного более субъективная точка зрения, потому что является рассказом уже взрослого человека из весьма отдаленной точки в будущем. Более того, человека, который частично перекован, т.е. физически не способного к радости, у него же все счастливые воспоминания камень отобрал, оставив только горе, боль и безысходность, которых в жизни Фитца и без того хватало. А тот день в Мунсее был просто первым, когда в его жизнь вошла настоящая трагедия, и я думаю, что именно поэтому после перековки воспоминания Фитца начинаются именно с него. Я не сразу к этому пришла, поэтому не знала, что думать о комментарии Фитца в первые мгновения после возвращения воспоминаний: "Я не забыл свою мать. И никогда не забывал. Я запер воспоминания о ней в отдаленном уголке сердца и отказывался заглядывать туда, но она была там, и ее длинные золотые локоны пахли календулой". Он не забывал о ней после шести лет, просто отказывался думать о ней, поэтому ни одно из более поздних воспоминаний не связано с ней хотя бы ассоциативно, поэтому он и лишился воспоминаний о ней напрочь после перековки.
"Но вот насчет проявления Уита - я сильно сомневаюсь. Судя по всему, этот Дар - как раз наследство из семьи матери"
Мм, не буду здесь спорить, я слишком давно книги читала и плохо детали помню. В конце концов, Фитц, насколько помню, сам не был уверен, со стороны отца или матери ему Дар перешел. Про мать данных нет в принципе, а про Видящих достоверно известно только, что Пегий Принц Даром владел, а он наследников вроде не оставил. Учитывая отношение к Дару в Шести Герцогствах и кровавую историю, связанную с именем Пегого Принца, понятное дело, что в правящей династии в первую очередь стали бы скрывать склонности детей к Дару.
Но, пожалуй, из-за Пегого Принца у меня и осталось впечатление, что Дар к Фитцу перешел от отца.
"Он уходит спокойно. Ему любопытно наблюдать за людьми. Он подмечает детали. Он не плачет, даже когда остается один".
Да нет, про состояние шока я согласна, не согласно только про то, что он шел спокойно и что ему было любопытно.
Да, истерики не было. Но Фитц вообще не относится к тому типу людей, которые закатывают истерики.
Про "уходит спокойно". Не уходит - его уводят. Не зря там комментарий про маленькую руку в капкане большой руки: аналогий с ловушкой не возникнет, когда уходишь спокойно, - только когда уводят против воли.
И общее его состояние - нет там любопытства: он промок и продрог до костей, он помнит моросящий дождь и серость угасающего дня и то, как то и дело оскальзывался на камнях мостовой, и налипший на ресницы снег, не дающий разглядеть лица матери, - для меня все это описание - опосредованное, да, но легко угадывающееся, - глубоко несчастного ребенка. Он в шоке, но он не спокоен - в лучшем случае в состоянии прострации.
По поводу слез (это они с Барричем в конюшню идут): "I remember darkness, and the sudden tiredness that came over me, a terrible weepy sleepiness that dragged at me" - плаксивая сонливость и усталость на него накатили. Т.е. если и не плакал, то просто потому, что сдерживался рядом с незнакомыми людьми и потрясенный новой обстановкой, в которую попал, но захныкать ему хотелось.
"Эта цепочка как раз не свойственна такому маленькому ребенку, она скорее привнесена из вне, взрослыми же. Именно безнадёжность и неотвратимость наказания, невозможность повлиять на него как раз и могут выразится в итоге "я это заслужил".
Здесь я тоже даже настаивать не буду
Но поэтому же я и не настаиваю на своей версии, сама не считаю правильным проецирование героев на себя и вынесение заключения, основой которым "у него это так, потому что у меня так было".
На переводчиков положиться нельзя
Тем не менее ещё раз акцентирую - это был пост не обвинения (или оправдания) Баррича. Или не Баррича
Ок, принято
-
-
13.02.2015 в 08:45То, что простые детские игры с беспризорниками в порту стали для него самым счастливым воспоминанием из детства, объясняет в дальнейшем его тягу к "простой" жизни, общению с "простыми" людьми. Ни образование, ни полученный жизненный опыт не позволяют ему всем этим искренне наслаждаться, но ему все равно хочется вернуться в детство, в компанию маленьких бродяжек, чтобы побыть счастливым.
Жалко, что в этот разбор не вошли следующие эпизоды, так сильно повлиявшие на жизнь Фитца - знакомство с королём Шрюдом, с Чейдом, его обучение скиллу, знакомство с Шутом.
Фитцу было, если я правильно помню, девять, когда он впервые увидел Шута. Он собирал на кухне кости, чтобы разделить их с собаками, когда туда неожиданно наведался король, как там сказано "со своим новым шутом". Тогда мы вместе с Фитцем увидели шута впервые. Потом, кажется уже на Аслевджале, они вспоминали то время, Шут рассказывал, что он тогда притворялся, что плохо понимает язык Шести герцогств, а Фитц и вовсе еще года три-четыре после знакомства считал Шута кретином. Понятно, что Шут тогда и сам был ребенком, но ребенком не простым, он и явился-то сюда за своим Изменяющим. Почему он не стремился к общению тогда? Фитц был одиноким в этом замке, и внимательному взгляду это должно было быть видно. Интересно, была бы жизнь Фитца в те годы хоть чуточку счастливее, если бы Шут не притворялся дурачком, а попробовал подружиться с ним? Если бы не только среди бродяжек в порту, но и в замке, где жил Фитц, в годы, когда он проходил такое сложное обучение, у него появился настоящий друг, отдушина?
В общем, еще раз спасибо за интересные мысли на эту тему. Фитца большинство читателей серии считают тупоумным, бесчуственным, ограниченным. Забывая о том, какой он верный, какой он честный, как умеет дружить, как умеет любить. Забывая и то, что все, что мы видим в книгах, подмечено именно его внимательным взглядом. Малейшие оттенки проявлений чувств других людей - он все замечает, все видит, и не его вина, что он не всегда может истолковать их в свою пользу.
Мне бы очень хотелось, чтобы этот замечательный разбор появился в сообществе Робин Хобб. Возможно такое?